Немного о вышитой иконе

Искусство вышивки – один из древнейших видов художественного творчества – было распространено на Руси необычайно широко. Прилежание женщины к рукоделиям почиталось за особую добродетель. Само понятие красивого, украшенного, являлось равнозначным доброму, благожелательному, оберегающему.*
      Поэтому неудивительно, что с принятием православной веры уже к концу 9-го века в Киевской Руси начинает быстро осваиваться и развиваться, наряду с издревле существовавшим орнаментальным шитьём, и шитьё изобразительное или «лицевое», отображавшее библейские или евангельские сюжеты, лики святых и сцены их житий; применявшееся в основном в церковном обиходе. Для изготовления одежд священнослужителей, подвесных пелен под иконы, покровов для алтарных престолов и гробниц святых, завес для царских врат, покровцов и воздухов на священные сосуды, хоругвей, плащаниц, походных иконостасов.
      Произведения древнерусского шитья создавались в тиши боярских и царских светлиц, в которых работали вышивальщицы, в монастырских кельях, в деревенских избах. Часто над одной вещью работали сразу несколько мастериц.* Вообще, создание произведений лицевого шитья являло собой пример соборного труда, в котором принимали участие, кроме вышивальщиц, и иконописцы-знаменщики, делавшие рисунки на бумаге и переводившие их на ткань, и словописцы, обрамлявшие текстами молитв и вкладными надписями средник композиции.
      Фоном для лицевого шитья, как правило, служила дорогая шёлковая ткань: гладкая тафта, атлас или узорчатая камка. Мастерицы работали подобно иконописцам, но вместо кисти – иглой, вместо краски и золота – нитями шёлковыми и золотными. «Личное» - лики, руки, тело – вышивалось шёлковыми нитями телесных оттенков гладью, так называемым атласным швом. «Доличное» - архитектура, одежды, элементы пейзажа – шили цветными шелками, а также серебряными и золотными нитями в сочетании с шёлковыми специальными швами «в прикреп». При таком способе шитья золотные нити настилались поверх ткани и прикреплялись к ней стежками шёлка в определённом порядке, образуя тот или иной геометрический узор.
      Разнообразие материалов и всевозможных сортов золотных нитей (прядёные, сканые, волоченные, канитель, трунцал, бить; речной жемчуг; самоцветы и разнообразной формы золотые и серебряные дробницы, украшенные басмой, гравировкой, чернью, чеканкой, эмалями), многообразие технических приёмов, продуманная в соответствии с иконописным каноном и безупречным художественным чутьём композиция и цветовая гамма и, конечно, молитвенный подвиг мастериц создавали вкупе произведение, производившее очень сильное эмоциональное впечатление.
      Замечательный русский философ князь Евгений Николаевич Трубецкой так описывает свои чувства, которые вызвал покров с изображением св. прп. Сергия Радонежского, подаренный Троицко-Сергиевой лавре великим князем Василием, сыном Дмитрия Донского в 1423-1424 годах: «… есть в нём что-то ещё более глубокое, чем скорбь, тот молитвенный подъём, в который претворяется страдание; и вы отходите от него с чувством успокоения. Сердцу становится ясно, что святая печаль дошла до неба и там обрела благословение для грешной, многострадальной России… Трудно найти другой памятник нашей старины, где бы так ясно обнаруживалась та духовная сила, которая создала русскую иконопись. Это та самая сила, которая явилась в величайших русских святых – в Сергии Радонежском, в Кирилле Белозерском, в Стефане Пермском и в митрополите Алексии, та самая, которая создала наш великий духовный и национальный подъём 14-15-го веков».*
      Занятие церковным шитьём в древней Руси поддерживал и питал сам образ жизни, пронизанный православным сознанием. Рукодельные светлицы в знатных домах своим укладом мало отличались от монастырских мастерских. И не случайно, что расцвет церковного искусства, особенно изобразительного, приходится на 14-15-й века – эпоху преподобного Сергия Радонежского и его продолжателей. «Икона 15-го века всегда вызывает в памяти бессмертные слова Ф.М.Достоевского: «красота спасёт мир». И ничего кроме этой красоты Божьего замысла, спасающего мир, наши предки 15-го века в иконе не искали… источником вдохновения служила олитва…»*
      Но каждая эпоха имеет своё понимание церковного благолепия. Если для большинства образов 15-го века характерны нравственная цельность, спокойствие, гармония чувств; технические приёмы отличаются однородностью и простотой швов, то в дальнейшем печать постепенного угасания духовного подъёма ложится и на искусство лицевого шитья. С применением более дорогих материалов и усложнением технических приёмов, с появлением большей декоративности, орнаментальности и графичности в изображениях утрачивается ранее характерная идеальность и просветлённость внутреннего состояния. В 18-19-м веках внешняя украшенность храмовой утвари не всегда соответствует её символическому и богослужебному смыслу. Октябрьская революция тоже не способствовала развитию этого вида искусства. Хотя абсолютного забвения церковного рукоделия не произошло.
      В современных женских монастырях из поколения в поколение передаются навыки шитья. Но и в миру древнее искусство находит всё больше и больше приверженцев. Для современного церковного шитья характерно отсутствие единой школы; соборный, ранее, труд стал более индивидуальным. Большинство мастериц учатся на собственных ошибках, по крупицам накапливая опыт, ориентируясь на разные эпохи, скудные сведения из книг.
      Одним из новых наметившихся направлений церковного шитья является «живописное» лицевое шитьё, близкое иконописи, или – вышитая икона. Проблематика этого направления скорее кроется не в отсутствии материалов адекватных древним, а в тех требованиях, которым должна соответствовать мастерица-создательница вышитой иконы. Помимо высоких технических навыков, она должна обладать и внутренней духовной жизнью, иметь художественный вкус и знать иконописный канон, обладать навыками рисования, чтобы делать прориси. То есть быть и иконописцем-знаменщиком, и словописцем, и вышивальщицей, и молитвенницей, всеми теми людьми, которые раньше соборно трудились над произведениями лицевого шитья. Для того, чтобы икона была «окном» в духовный мир и служила средством общения между верующим и Богом, а не между зрителем и художником, нужна скромность и дисциплинированное воображение, не привносящее в Первообраз никаких личностных толкований. Необходимым условием здесь должно стать благоговейное отношение к святыне.
      Несмотря на все трудности и кажущуюся невыгодность ручного шитья в нашей суетной жизни, появляется всё больше и больше прекрасных вышитых образов, а значит есть надежда, что когда-нибудь этот вид искусства придёт в ту же меру духовной силы, что и при преподобном Сергии Радонежском.

Примечания:
1. Б.А.Рыбаков, 1951., с. 399-400.
2. А.Н. Свирин, Древнерусское шитьё, М., 1963., с. 7.
3. Князь Е.Н.Трубецкой, Три очерка о русской иконе, Новосибирск, 1991., с. 73.
4. Князь Е.Н.Трубецкой, соч. то же, с. 97.

(Статья заново отредактирована в августе 2006 года).

Ксения Савенко